Из уважения к имени Христову (propter nomen christianitatis) не позволяли они себе убивать русских; но грозили им мечами, одних обратили в бегство, других схватили и заключили в оковы, в том числе и самаго князя Вячко. Тогда вступил в укрепление рыцарь Даниил и дал знать о случившемся епископу, ожидая его решения. Епископ решительно не одобрил поступка и потребовал, чтобы князь был возстановлен в своем укреплении, с возвращением всего имущества. Вслед затем епископ Альберт призвал его к себе в Ригу, одарил лошадьми и дорогими одеждами и во время праздника Пасхи (6-го апреля) угощал его вместе со своими самым дружеским образом; распря с рыцарем Даниилом была улажена, и согласно прежнему обещанию епископ отпустил своего гостя и союзника в сопровождении двадцати храбрых мужей с вооружением и лошадьми, рыцарями и застрелыциками, а также дал каменщиков, для того чтобы укрепить Куконос и таким образом защищать его от литовцев, снабдив рабочих всем нужным для их содержания.

Но князь Вячко в душе замышлял коварство (dolos meditaretur in corde). В Динамюнде разстался он с епископом, который готовился отплыть отсюда в Германию, вместе с покидающими страну крестоносцами, для набора новых; но противный ветер задержал отплытие (ХI, 8). Разсчитывая, что они уже уехали, и зная, что в Риге осталось очень мало людей, князь Вячко сговорился тайно со всеми своими [всей своей дружиной?]. В день, назначенный для внезапнаго нападения, когда все почти немцы вышли, чтобы работать при постройке укрепления, семнадцать из них были убиты, тогда как трое спаслись в Ригу²⁹). Вслед за тем князь послал гонцов к великому князю Владимиру. Они передали ему лучших лошадей и оружие убитых и просили его немедленно идти с войском на беззащитную немецкую колонию. Слишком легко поверив, по замечанию хрониста, сообщению (nimium credulus), Владимир действительно созвал к походу всех своихь друзей и людей своей земли, однако, как видно из дальнейшаго, не пошел. Почему, - этого не объясняет Генрих³⁰).

Между тем епископ Альберт находился еще в Динамюнде, когда к нему пришло известие об избиении его людей. Тотчас он принял энергическия меры.

²⁹) Сообщаемый подробности неясны; см. по поводу этого Pabst, стр. 95, прим. 4.
³⁰) Изложение Соловьева (т. II, стр. 356 и след.) отступает от вышеприведеннаго в нескольких пунктах. Именно он полагает, что князь Вячко в 1207 г. обещал впустить в свое укрепление немецкий гарнизон, "должно быть", на случай нападения литовцев; но можно возразить на это, что половина укрепления была уже собственностью епископа. Самое избиение немцев было местью за обиду, причиненную князю рыцарем Даниилом.

Триста лучших пилигримов (de nielioribus) склонил он к новой борьбе надеждою на щедрую небесную награду, кроме того многих за плату и приказал всем немцам и ливам собраться в Ригу. Русские из Куконоса не отважились осадить город: собрали свое добро, поделили между собою лошадей и оружие и разбежались каждый своей дорогой. Летигаллы, т. е. летты³¹), и зелоны, которые там жили (qui ubi habitabant), убежали в леса. Сам князь Вячко бежал в Россию и не возвращался больше в свое княжество. Пятнадцать лет спустя сделал он попытку утвердиться в эстонском, крае: осенью 1223 г. он был посажен новгородцами на княжение в Дерпте и окрестностях; но в следующем же году погиб при завоевании Дерпта немцами³²). - Только по отезде епископа, в середине апреля или позже³³), при чем упомянутые крестоносцы остались, начали разыскивать в лесах и болотах спрятавшихся там леттов и зелонов, которые были данниками короля (qui regis erant tributarii), и преследовать русских беглецов, из которых некоторые были пойманы и ограблены. Кого только из виновных находили немцы, предавали лютой смерти и искоренили изменников из этих стран (et exstirpaverunt traditores de finibus illis - XII, 1). Впрочем, позднее еще оставалось несколько русских в Куконосе³⁴).

Весною следующаго 1209-го г. епископ Альберт, возвратившись с новым крестоносным войском, направился со всеми пилигримами и войском к укреплению русских.

³¹) Летигаллы часто встречается у Генриха для обозвачение леттов; см. гл. II этого изследования.
³²) Подробности у Генриха Л.-XXVII, 5 и XXVIII, 6.
³³) Baron Rob. vou Toll, Est- und Livlandische Brieflade. Theil III. Chronologie der Or-densmeister fiber Livl., der Erzbischofe etc. Herausgegeben vou Dr. Ph. Schwarz. Riga, Mos-kau, Odessa 1879. Стр. 141.
³⁴) В XXIX, 5 Генрих разсказывает, что в 1226 г. приехал легат Вильгельм из Модены в Куконос и проповедовал там также наставления святой веры как немцам, так и русским, леттам и зелонам, которые там вместе жили (documentorum sanctorum monita tam Theuthonicis quam Ruthenis et Lettis et Sclonibus cohabitantibus fideliter impendit). - По поводу упомянутых здесь и раньше зелонов Пабст полагает (стр. 96, прим. 12), что они вместе с леттами были "именно настоящими обитателями" Куконоса под русской властью. Страна зелонов (Selonia), укрепление которых было завоевано немцами в 1208 г. (XI, 6), лежала, как было сказано, на левом берегу Двины; возможно, что отсюда некоторые (первоначально, может быть, как военнопленные) очутились оседлыми в Куконосе или около него. (Об этих зелонах говорит также Bielenstein; на стр. 169, прим. 1 своего труда ("Grenzen" и пр.) он по примеру М. Skrufiht принимает прямо, что они "к северу от Двины заходили только как колонисты"). С другой стороны Боннель, ссылаясь на Генриха, XI, б замечает: "В день Рождества [1207] разорили область епископа литовцы, которым зелоны, подданные князя куконосскаго Вячко, открыли путь" и т. д. (Chronogr., стр. 22); но следует возразить, что в обозначенном месте хроники о "подданстве" этих зелонов нет ни слова; такое распространение смысла сделаннаго в XII, 1 замечания основывается на соображениях несостоятельных уже потому, что князь Вячко за какие нибудь полгода до этого заключил с немцами союз именно против литовцев.

Так как он нашел гору оставленной и - как сообщается дальше - вследствие нечистоты прежних жителей полною червей и змей, то приказал ее очистить и обнести крепкими верками, и здесь возвел новое укрепление, для защиты котораго оставил рыцарей и застрелыциков со своею челядью (слугами? - cum familia sua).

На основании несовсем яснаго указания хрониста, только что прибывший из Германии рыцарь Rudolf von Jericho (или Jerichow, близь Tangermtinde - Pabst, стр. 110, прим. 1) взял половину укрепления, орденские же братья - одну треть (XIII, 1); неясно, оставил ли остальное (одну шестую) епископ за собою?³⁵).

Так перестало существовать княжество Куконос, оставленное самими русскими. Очень скоро после этого силы немцев обратились на более отдаленное княжество Герцике.

В конце лета того же 1209 г. епископ Альберт стал совещаться со своими приближенными (cum discretioribus; Пабст переводит "Verstandigsten"), как бы оградить юную церковь от русских и литовских покушений; и, вспомнив - разсказывает далее хроника - все то зло, которое князь Всеволод³⁶) из Герцике вместе с литовцами причинил городу Риге, решил [поэтому] начать войну с врагами веры Христовой. - По поводу же князя Всеволода говорится, что именно он был врагом Христову имени, а латинянам в особенности, что, будучи зятем литовскаго князя Дагерута (Daugeruthe)³⁷), он часто (frequenter) предводительствовал литовскими ратями, разрешал им переходить Двину и снабжал их сестными припасами для походов как на Русь, так и на Лифляндию и Эстляндию; ибо литовцы всем внушают страх своими разбойническими набегами и т. д. Кроме того Всеволод - в противоположность прежнему куконосскому князю - не думал вступать в мирные договоры (pacis federa) с Ригою. Это последнее замечание сделано уже после сообщения о выступлении епископа Альберта в поход через Куконос на Герцике с войском, усиленным ополчением ливов и леттов и многими крестоносцами; возможно, что со стороны немцев тогда же, (т. е. перед походом на Герцике), было предложено мирное соглашение, или такое предложение ожидалось ими от князя, но он "пренебрег" им.

Когда русские увидали издали приближающееся немецкое войско, они выстроились перед городскими воротами; дошло до битвы; русские бежали, и немцы, тесня их, ворвались в ворота укрепления.

³⁵) См. замечания Пабста, стр. 111.
³⁶) См. Соловьева, т. II, стр. 357 и стр. 54, прим. 38 этого изследования.
³⁷) Имя находится у Генриха в XVII, 3.

Из уважения к имени Христову (pre reverencia christiani nominis) они умертвили лишь немногих; большинство отдались в плен или обратились в бегство; женщин и детей щадили; многих из них забрали в плен, в том числе и жену Всеволода, который сам спасся на лодке на другую сторону Двины. После того как город был разграблен (в числе добычи, кроме одежд, серебра, пурпура и скота, названы еще колокола с церквей, иконы, украшения и золото), на следующий день зажгли его и, поделив добычу, немецкое войско двинулось обратно вместе с пленной княгиней и другими пленными. Князь Всеволод с того берега Двины оплакивал свое несчастье, говоря: "О любезный мой город Героике, отцовское наследие! О нежданная гибель моего народа" - и т. д. На основании этого следует думать, что отец и дед Всеволода уже владели Герцике³⁸).

Вслед за тем князь был приглашен явиться в Ригу, если он хоть теперь думает о мире и желает получить назад пленных. Тогда он смирился перед епископом, назвал его "отцом", а всех латинян просил, как братьев своих во Христе, простить ему, согласиться на мир и выдать супругу и остальных иленных. Епископ же с своей стороны требовал, чтобы он избегал общения с язычниками, не разрушал в союзе с ними лифляндской церкви (ut..... non destruas), а также чтобы вместе с литовцами не опустошал земель своих русских христиан-братьев; далее, чтобы он свое царство вручил церкви Пресвятой Девы - как известно, покровительницы Лифляндии (см. Генрих, VI, 4) - навсегда в дар, для того, чтобы получить его обратно из рук епископа вместе с договором вечнаго мира (jugi pads conformitate); тогда сейчас же выдадут ему и супругу вместе со всеми пленными и будут всегда оказывать ему помощь. Князь согласился на все это и - получил свое царство, после того, как он поручил его названной [т. е. ливонской] церкви, снова из рук епископа при торжественном вручении трех знамен, и заверял епископа, назвав его своим отцом, что он будет впредь открывать ему злые умыслы русских и литовцев ³⁹).

³⁸) Соловьев, т. II, стр. 445, прим. 436 - замечает: имя князя Герцике "Wissewalde" - "сходнее со Всеволодом", но решительнаго заключения нельзя сделать, так как он считает "весьма возможным", что это был Василько. Последний же по Татищеву (см. стр. 3, прим. 3, этого изследования) был братом Вячеслава или Вячко (см. Соловьев, стр. 455, прим. 435), князя куконосскаго; оба - сыновья полоцкаго князя Бориса Давыдовича от перваго брака; во второй раз Борис был женат на известной своими приключениями померанской принцессе Святохне. По поводу этого весьма запутаннаго родословия (между прочим, в отношении Владииира полоцкаго) см. также Бонелля: Chronogr., Commentar, стр. 53 и Nachtrage, стр. 234 и 237.
³⁹) .... [rex] regnum suum eidem ecclesie conferrens, e manu episcopi trium vesillorum sollempni porrectione recipit, et eum in patrem cllegena omnia Ruthenorum et Lethonum consi]ia mala ei demceps revellare se velle offirmat - XIII, 4.

Вот что говорить Генрих Летляндский. Дополнением к его разсказу служить исторический документ о состоявшемся событии (составленный не раньше конца лета 1209 г.), который быль в руках у Генриха, но которым последний недостаточно воспользовался, - доказательство того, "как мало интересовался он этими отношениями"⁴⁰). Епископ объявляет прежде всего о подчинении ему Всеволода; последний явился в Ригу и в присутствии многих свидетелей ... немцев, русских и ливов законным образом принес в дар Пресвятой Деве Марии город Герцике, принадлежавши ему по праву наследства, вместе с землею и всеми принадлежащими этому городу именьямп (urbem Gerzika, hereditario iure sibi pertinentem, cum terra et universis bonis eidem urbi attinentibus, ecclesie beatae Dei genitricis et Virginia legitima donatione contradidit). Тех же, как говорится дальше, - которые платили ему дань и от нас получили веру, освободив, дань и землю предоставил нам (eos vero, qui sibi tributarii fidem a nobis susceperant, liberos cum tributo et terra ipsorum nobis resignavit), а именно укрепление (собственно: город - urbem) Antina [должно быть Autina] и Zeessowe [должно быть Zcessowe] и другия подчиненныя нашей вере [местности] (et alias ad fidem conversas) принесли нам в том присягу, и названный город [т. е. Герцике] был получен обратно как лен из наших рук торжественно вместе с тремя знаменами. Перечисляются свидетели а в заключение сказано: это совершилось (acta sunthaec) в 1209 году⁴¹), от воплощения Христа Спасителя, на погосте св. Петра в Риге и т. д. - В силу этого - передаем лишь более существенное: князь Всеволод не только делался вассалом епископа, но должен был кроме того уступить ему часть своей области, которая была уже обращена немецкими миссионерами. Размеры ея можно определить, хотя приблизительно, из двух других документов - прежде всего из акта раздела этой области между епископом и орденом в конце 1211 или начале 1212 г.⁴²).

⁴⁰) Hildebrand, стр. 69. - Текст приведен в сочинении Бунге: Livl. Urkundenbuch т.и, Urk.-Nr.XV (Register-Nr.20); он исправлен по оригиналу Бонеллем: Chronogr., стр.24 и дополнения на стр. 236; по тому же предмету см. Commentar, стр. 52 и 53; относительно хронологической даты у бар. Толля и Шварца: Brieflade, ч. III, стр. 138 и след. и стр. 141. Известие о короновании Оттона IV 4-го октября 1209 г. в Риме едва ли могло достигнуть Лифляндии позже начала декабря, так как нельзя предположить, чтобы плавание по Балтийскому морю возможно было в более позднее время. Исправленный текст документа № XV, а также и документе в №№ XXIII и XXVIII, о которых ниже будет речь, находятся теперь также в сочинении Биленштейна, "Grenzen" и пр., стр. 415 и 416.
⁴¹) Или в начале 1210-го года по теперешнему счислению, если принять, что год начинался 25 марта. См. предыдущее примечание.
⁴²) Hildobrand, стр. 83 и 84,где на основании всей соответствующей литературы установлена и хронологическая дата. Самый документ см. в Urkundenbuch, часть I, № XXIII, Keg. 28; исправления по оригиналу дает Dr. М. Perlbach, "Urkuuden des Rigaschen Capitel-Archives in der filrstlich Czartoryskischen Bibliothek zu Krakau" - в "Mittheilungen" и пр , т. XIII, вып. 1 (Riga, 1881) стр. 1-23, особенно стр. 5 и 12.

Первый получил Aszute, укрепление Lepene и деревни на границе Бебнины [следует: Bebernine], которыя когда то принадлежали князю Герцике со всеми отдельными [местами], далее укрепления Aucenice [настоящее имя: Autenine], Alene со всем принадлежащим, - тогда как ордену достались Zerdene, Rheyeste [вм. Negeste], Sessove [вместо: Sessowej со всем принадлежащим, и сверх того из части епископа укрепление Alene, как вознаграждение за уступленную раньше землю. Из более поздняго документа⁴³), исходящего от епископа Альберта, видим, что произошел передел отчасти той же самой земли: епископ отдал ордену свое укрепление Antine [вм. Autine], десятую часть хлеба, который он имел в Ascherad [en вместо Ascharat] и две деревни Sedgere, тогда как укрепление Alene (castro Alenensi, вместо Alene) осталось за рыцарями; в то же время к епископу переходить укрепление Kocanois [= Куконос, или Kokenhusen], Gerdine, Egeste, Marxne, Chessowe вместе с [землею], которая лежит по рекам Эвете (Ewst) и Двине ниже названных [укренлений] (cum hiis, quae infra ea et Eustam fluvium et Dunam continentur).

He беремся установить с полной точностью положение мест всех названных в трех только что приведенных документах. Для этого требуется ближайшее знакомство с мистностью, изучение малодоступных архивов отдельных поместий и вместе с тем вполне основательное знание латышскаго языка. Однако, не было недостатка в попытках в этом направлении, которыя привели, впрочем, лишь к весьма спорному решению этих необыкновенно запутанных вопросов⁴⁴). Представляется прежде всего спорным, возможно ли много раз упоминающееся с хроник Генриха Autine отождествляеть с "Autina" в документе № XV. В моей paбoте e"Die Tributpflichtigkeit der Landschaft Tolowa an die Pleskauer"⁴⁵) я, в противоположность Пабсту (стр. 102, прим. 2), высказываюсь в пользу такого отождествления (стр. 89); в пользу же этого мнения могу теперь привести и то, что в подлинном документе, который прочитан был Бонеллем (а также и мною), действительно стоит Autina, а не Аntina (Chronogr. Nachtrage, стр. 236).

⁴³) В конце марта или начале апреля 1213 г.; см. бар Толль и Шварц: Brieflade, т. III, стр. 142. Текст у Bunge: Orkundenbuch, т. I, № XXXVIII. Reg. 46; обяснение у Hildebrand'a, стр. 88 и сл.
⁴⁴) См. Jegor von Sivers, Smilten. Eiu Beitrag zur Entwickelungsgeschichte Livlands. Riga 1872 (в дошедших до меня экземплярах недостает научнаго комментария, на который указывают разсеянныя в разных местах заметки - существовал ли он вообще?); также Carl Georg Graf Sievers, Beitrage zur Geographie Heinrichs von Lettland (Magasin der Lettisch-literarischen Gesellschaft, Bd. XV, Stuck IV, Mitau 1877); его же: "Die Lettenburg Antine und die Nationalist des Chronisten Henricus deLettis". Riga 1878. - После того как эти строки были давно написаны и напечатаны, явилось в конце 1892 г. сочинение Биленштейна "Die Grenzen" и пр. В нем упомянутый местности снова определены, но не во всех подробностях решение автора может быть принято как окончательное.
⁴⁵) См. предисловие к этому труду.

Далее, чтение, принятое Бунге - "Antine" в документе № XXVIII, основывается, может быть, на том, что в старом Груберовском тексте (напечатанном в последний раз в издании "Scriptores rerum Livonicarum", часть I, Рига 1853) находится это имя; так и в документе № XV Бунге изменил название, которое передано Догиэлем (Dogiel) верно, на таком же основании (Urkundenbuch, ч. I, 21); на основании сличения с оригиналом (который хранится также в Императорской Публичной библиотеке в С. Петербурге) могу я засвидетельствовать, что в подлинном тексте совершенно ясно стоят формы: Autine, Ascharat, Alene. За такое чтение должно бы говорить с самаго начала и то уже обстоятельство, что хронист также упоминает об этом переделе земель в конце марта или начале апреля 1213 г. и при этом рядом с Куконосом называет и укрепление Autine (XVI, 7); поэтому уже Гильдебранд не придавал значения вышеуказанной поправке. Точно также из сопоставления трех документов можно заключить, что "Autenine" в документе № XXVIII совпадает с местностью, подразумеваемою в двух других документах.

Должно быть, простая описка повела Биленштейна к тому предположению, которое он строит относительно подлинности названия "Antinene". Не вдаваясь в подробный разбор вопроса насчет тождественности обозначении Antina, Autenine и Antine (в документах) и Autine (или Autinene) у Генриха, Биленштейн (Fragmente, стр. 16) делает предположение, на что указал и я в более ранней моей работе, что, во первых, Metimne в XVII, 6 хроники Генриха есть описка вместо "Autinene (ср. Autine)", что затем это местопребывание епископскаго наместника Вольдемара (Wolodimir) находилось "в теперешнем Вольмаре или близ него, что последний слишком ясно напоминает имя изгнаннаго из Пскова русскаго великаго [sic!] князя и мог естественно вытеснить старое название места Autine (или Autinene)". При этом он обещал в "имеющем скоро появиться в печати" сочинении: "о границах латышскаго языка и диалектов в настоящее время и в XIII столетии" обстоятельно заняться этим вопросом; на обращенный к нему письменный занрос г. Биленштейн ответил, что "Autinene", по его мнению, есть название местности при укреплении Autine и образовано по аналогии с семигальскими названиями местностей, как Terwetene, Silene, Dubene и т. п. Немало времени спустя явилось обещанное сочинение ("Die Grenzen des lettischen Volksstammes" и пр.), в котором тождественность "Autine" (или "Autinene") и "Metimne" решительно отвергается и признается, что относительно местоположения Аутине нельзя сказать ничего положительнаго; что мы знаем только, что оно находилось недалеко от средняго течения р. Аа; но неизвестно, на правом или на левом ея берегу⁴⁶).

⁴⁶) Это и другия предположения Биленштейна опровергаются в приложенной к этому труду статье I.

Итак, если в названных выше документах и в хронике Генриха речь идет об одном и том же укреплении Autine и если остальныя догадки на счет его местонахождения верны, то область князя Герцике должна была простираться в северозападном направлении, южнее земли Толова, до или дальше средняго течения реки Аа. Что она переходила за р. Эвст, за это говорит соображение, что владения, уступленныя епископу, следует искать не только по восточному ея берегу, а кроме того имя Zcessowe позднее Chessowe (и Cessoe), иногда Sessowe, в котором мы можем смело признать современное Sesswegen (по латышски: Zehswaine), и которое по моему определению границ земли Толова могло быть недалеко от этой последней. Свидетельство документа № XXXVIII подкрепляется еще и тем, что в позднейшее время, как известно, Sesswegen был епископским владением.

Если мы сравним договоры епископа рижскаго с русскими князьями в 1208 и 1209 или 1210 гг., то увидим, что Вячко, князь куконосский, был при этом счастливее: правда, ему пришлось уступить епископу половину своей земли и укрепления, но зато он сохранял свою самостоятельность, только должен быль заключить союз против литовцев. Князь Всеволод также потерял значительную часть владений, которая определена была, наверно, не по простому количественному разсчету, но на другом основании; и, кроме того, вместе с остальной частью своих владений он был принужден вступит в зависимость от совершенно чужой, нерусской политической силы - епископа, вассалом котораго он сделался, причем, однако, его княжеская власть над возвращенными ему землями сохранялась за ним⁴⁷). Должно быть, опыт с князем Вячко научил епископа Альберта, как поступить с князем Герцике, который временно смирился, но удаленный на значительное разстояние от сферы немецкаго господства, мог быть надежнее связан только присягой в верном исполнении точно определенных обязательство. Насколько эти последвия в следующем же году были соблюдаемы Всеволодом на самом деле, будет сейчас разсказано⁴⁸).

⁴⁷) Последнее ясно прежде всего из передачи знамен, что было в обычае именно при вручении лена. Но в то же время и в позднейших документах, в дальнейшем разсказе Генриха, Всеволод по прежнему называется "rex", что соответствует истине.
⁴⁸) Пабст толкует документ № XV в том смысле, что Всеволод "получил в лен только свою наследственную землю, остальную же, уже обращенную немцами, должен был уступить совсем" (стр. 118, прим. 23). Но такое толкование несостоятельно, так как буквальный смысль приведеннаго текста говорит только, что епископу достались платившие дань [латыши] подданные князя, среди которых было уже распространено западное христианство, и при этом не прибавлено, что именно князь Всеволод, а не кто нибудь из его предков, обложил их данью. Правда, следует из текста, что оставшаяся во власти Всеволода земля была его коренным владением, тогда как уступленная епископу была от него в менее прямой зависимости, что, напр., относительно Autine будет доказано в следующей главе. - Вызывает возражения и другое утверждение Пабста, по поводу XIII, 4 хроники Генриха, где дважды встречается название "отец", - что "это последнее употреблено лишь в смысле придаваемаго духовному лицу титула". Во всяком случае, фразу хроники: "избирая его себе отцом" (eum in patrem elegens) можно обяснять лишь желанием подчеркнуть вассальныя отношения, в которыя Всеволод только что вступил, все равно, употреблено ли было это слово самым Всеволодом, или придумано хронистом, чтобы нагляднее обозначить новое зависимое положение князя: как выражение зависимости от государя, это слово употреблено в XI, 9 и XVIII, 4; напротив, как простой титул, или обозначение духовнаго лица, то же слово "отец" встречается в I, 11 и 14, IX, 7, XI, 3, XVI, 2, VII, 9 (в последнем случае в применении к простому монаху, в остальных - к епископу).

Все это совершилось без всякаго предварительнаго соглашения с то великим князем полоцким, иоследиий не вмешался в ход событий, наносивший ущерб его правам; но когда событие совершилось, нужно было войти с ним в сношения, чтобы обезпечить уже достигнутые результаты. Обстоятельства при том имели тяжелый и угрожающий характер для молодой германской колонии, так что хронист свой разсказ о 12-ом годе епископства Альберта начинает замечанием, что [ливонская] церковь только немного дней была спокойна (siluit ecclesia diebus paucis - XIV, 1).

В Пасху⁴⁹) 1210 года епископ отправился снова в Германию вместе с возвращавшимися домой пилигримами, разсчитывая проехать оттуда в Рим к папе; дорогою произошло морское сражение с куронами, в котором немцы потерпели неудачу. При известии об этом - сказано буквально - все живущие кругом народы разослали друг к другу гонцов, сперва ливы к куронам, потом куроны к эстам, а также к литовцам, семигаллам и русским, сговариваясь, как бы разрушить Ригу, добраться хитростью до немцев и погубить их⁵⁰). Прежде всех выступили с большим войском литовцы и подступили к Куконосу, но вассал епископа, Рудольф фон Иерихо, заставы их отступить. По почину нескольких ливов из Адии⁵¹), в середине июля Рига подверглась тяжелой осаде со стороны куронов, которые, однако, также точно, не достигнув своей цели, должны были уйти обратно.

⁴⁹) 18-го апреля; см. Pabst, стр. 121, замечание на полях и стр. 125, прим. 6.
⁵⁰) Bonne 11, (Chronogr., стр. 25) - высказывает мнение, что здесь разумеются русские "из Полоцка и Герцике". Но могли быть переговоры также с Новгородом и Псковом.
⁵¹) "Livones quidam de Adia". Речка, носящая до сих пор имя Adia, впадает в море к северу от Лифляндской Аа.

Ливы из Торейды уже собрали сильное войско; они и некоторые другие их одноплеменники, сверх того семигаллы и другия племена (et aliae gentes) ожидали только успеха осады, чтобы всем вместе устремиться для разрушения города (ad destructionem). В это самое время рыцарь Бертольд, бывший провинциальным магистром ордена в Вендене⁵²), предпринял набег на область Угаунию (XIV, 5). Во втором походе он сжег укрепление угаунцев Оденпе (XIV, 6), которое незадолго перед этим осаждали в продолжение восьми дней великий князь новгородский и князь псковской: они ушли, заставив уплатить себе сумму денег (XIV, 2): здесь именно и берет свое начало столкновение с другими русскими князьями из-за земли Толова и эстонскаго края.

В это время - продолжает хронист - лифляндская церковь была окружена многими опасностями (tribulationibus), находясь посреди многих языческих народов (nationum) и соседних русских, которые все вместе сговорились уничтожить ее. Поэтому рижане порешили отправить послов к королю полоцкому посмотреть, не встретят ли у него мирных намерений (si forte cum eo aliquam formam pacis possent invenire). Для этого были избраны Рудольф фон Иерихо и некоторыя другия, не названныя по именам, лица (XIV, 7). Они хотели отправиться через Венден, должно быть, - как предполагаем Pabst (стр. 130, пр. 1) - затем, чтобы к ним могли присоединиться и некоторые рыцари ордена. Когда они приближались к этому месту, появилось сильное войско эстов и осадило Венден; когда затем эсты сняли осаду и отступали, произошло сражение с напавшими на них с тыла немцами; последние были разбиты, Рудольф фон Иерихо ранен (XIV, 8). Тогда было составлено новое посольство из рыцаря Арнольда с товарищами; при этом цель посольства определяется более точно: лифляндские послы должны договориться с Владимиром, чтобы он согласился на мир и открыл рижским купцам путь в свою землю (si forte pacem recipiat et mercatoribus Rigensibus viam in terrain suam aperiat). Князь принял их дружески и, хотя только из хитрости (licet in dolo), послал с ними умнаго и богатаго мужа из Смоленска, по имени Лудольфа, для переговоров в Риге.

⁵²) F. G. v. Bunge, Per Orden der Schwertbrilder (Leipzig, 1875) - стр. 37.

После того как они [т. е. послы вместе с Лудольфом] прибыли в Ригу и обявили желание короля, рижане согласились с ним и тогда впервые был заключен вечный мир (pax perpetua) между князем и Ригою, с тем, однако, чтобы ливы ежегодно, уплачивали должную дань королю или епископ уплачивал за них (ita tamen, ut Livones debitum tributum regi persolvant annuatim vel episcopus pro eis). К этому прибавлено, что все [немцы] радовались, что они могут [теперь] безпрепятственно воевать с эстами и другими народами, что и воспоследовало (XIV, 9).

Заключение мира относится к осени или зиме⁵³) 1210 г. Мир был назван "вечным", между тем бросается в глаза, что ни о безпрепятственной торговле в полоцкой земле, ни даже о свободном плавании по Двине ничего при этом не сказано. Пабст предполагает, что "перед тем торговля была приостановлена вследствие неуплаты дани" (стр. 134, прим. 6); неясно, считает ли он отказ епископа в дани в том смысле, как об этом говорит Арнольд Любекский, вероятным или нет (ср. Pabst, стр. 38, прим. 3). Во всяком случае, ливы могли, пользуясь благоприятными для них обстоятельствами, за все это время не платить следуемой дани. Но с другой стороны падение Куконоса, уступка князем Герцике части владений немцам и подчинение его епископу - были сами по себе достаточным поводом к тому, чтобы русские приняли репрессивныя меры против немецких купцов. В виду того, что заключенный мир назван вечным, является также предположение, не дал ли князь Владимир полоцкий своего согласия на ту перемену, которая произошла в отношениях княжеств Куконоса и Герцике к епископу, - взамен того, что епископ рижский взял на себя ручательство в уплате дани ливами. Но об этом также молчит хроника Генриха; против же такого предположения говорит то, что как видно из приведеннаго свидетельства, условия мирнаго договора исходили, по-видимому, из Полоцка. Даже следует думать, что во время переговоров этот вопрос был обойден и немцы добились таким образом молчаливаио признания status quo. To, что епископ брал на себя гарантию в ежегодной уплате дани двинскими ливами, было для князя полоцкаго важным приобретением, особенно если припомнить дружественное расположение к Литве князя Всеволода, который, по свидетельству Генриха, не стеснялся подкреплять своих языческих союзников даже в их походах против русских, и зависимость котораго, чисто номинальная, мало приносила пользы Полоцку. Поэтому подобный договор в то время не мог не быть в интересах полоцкаго князя ⁵⁴).

⁵³) Pabst, стр. 134, прим. на полях; ср. также Bonnell, Chronogr., стр. 26.
⁵⁴) Нет данных, по которым можно бы было определить размеры дани двинских ливов. Что она не состояла исключительно из естественных произведений, как это скорей всего можно бы предположить, видно из текста, где (XVI, 2) именно употреблено выражение: дань и деньги (tributum et pecunia); этим противопоставлением очевидно дается понять, что под "данью" подразумеваются здесь естественный произведения (в противоположность деньгам); если только это не простая риторическая фигура (hendiadyoin). Кроме всего другого мы видели, что деньги (pecunia), который в 1203 г. князь Владимир получил от ливов Икскуля, были обычной, ему следуемой данью. - В других местах (XIV, 2 и XV, 8) говорится: (1210) жители Оденпе должны были "платить 400 марок ногат", (1212) жители Варболы (в Гаррии) "700 марок ногат" великому князю Новгородскому. Относительно значения этих монет см. W. von Gntzeit, Nogaten und Mordken. Eine Erlauterung zur Mtinzkunde des alten Russland - Riga, 1887.

Наконец, остается неясным, в чем заключалась "хитрость" Владимира. Хотел ли он, по мнению Генриха, заключить мир для того, чтобы выиграть время для вооружений к походу, между тем как его войска были в этот момент заняты где нибудь в другом месте? Следует обратить внимание и здесь на то, что, как было сказано, по буквальному смыслу хроники, является весьма возможным, что условия мирнаго договора ставились Полоцком Риге.

Скоро князь Владимир показал совсем иныя намерения. Уже весной или в начале лета⁵⁵) 1212 г. к епископу Альберту отправлено было посольство Владимиром и назначен день, когда им съехаться в Герцике. Здесь должен был он отвечать за ливов, прежде плативших дань ему [т. е. князю], и чтобы они, переговорив, могли открыть куищам безопасный путь по Двине и по возстановлении мира тем легче могли бы противостоять литовцам⁵⁶).

Итак, значит, в 1210г. состоялось также соглашение относительно плавания по Двине: но встречало ли оно препятствия со стороны литовцев? Легче можно понять замечание, что ливы "прежде" платили дань князю: хроника написана в 1225-27 г., когда эта дань уже давно не платилась. Если сказано, что епископ должен был "отвечать" за дань, то это выражение определяется, должно быть, повелительным тоном полоцкаго князя, каким он призывал епископа на этот сезд. Такой тон не мог особенно удивить в Риге, так как там было уже известно о враждебном настроении полоцкаго князя.

Незадолго перед тем князь Владимир псковской за дружественное отношение к немцам (или, как буквально сказано у Генриха, за то, что он выдал свою дочь за брата рижскаго епископа), был изгнан своими подданными.

⁵⁵) Cp. Pabst, стр. 166, на полях. Также Ваг. Toll und Schwartz: Brieflade, Th III, стр. 142.
⁵⁶) Rex interim de Plosceke vocavit episcopum diem profingena et locum, ut ad presenciam ipsius apud Gercike de Lyvonibus quoudam sibi tributariia responsurus veniat, ut et sibi colloquentea viam in Duua prepararent aecuram et pacem renovantes facilius Letonibus resistere queant. XVI, 2.

При таких обстоятельствах епископ Альберт нашелся вынужденным выехать навстречу князю полоцкому с сильным вооруженным прикрытием. Его сопровождали, кроме своих мужей (viris suis) и рыцарей ордена, также старшины ливов и леттов, должно быть - двинских ливов и жителей той области, которая принадлежала прежде княжествам Куконосу и Герцике; также бывший псковской князь Владимир и купцы на судах. Все были вооружены (armis, по Пабсту, стр. 166, прим. 2 - "ihr Rtistzeug"), как сказано в хронике: из предосторожности от коварства литовцев по обоим берегам Двины.