К. Д. ГЛИНКА
ПОЧВОВЕДЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Почвоведение или педология представляет одну из научных дисциплин, где русскому имени, русским исследованиям должно быть отведено почетное место, о чем в последнее время свидетельствовали и западно-европейские научные работники1). Можно сказать, что русские исследователи создали эту дисциплину, если под созданием понимать ясное определение содержания и задач науки.

Отцом русского почвоведения, по справедливости, должен считаться проф. В. В. Докучаев (1846-1903 гг.), основные положения которого были формулированы в конце 70-х и начале 80-х годов истекшего столетия2).

Одно из этих положений представляет идея о географичности почвы, явившаяся результатом личного ознакомления исследователя с распределением в пространстве почв европейской части СССР.

Факты, говорившие о связи между климатом и почвами, подмечались в разное время и разными исследователями, на именах и работах которых я не могу здесь останавливаться3). Факты эти касались как органических составных частей почвы (гумус, торф), так и процессов, протекающих в минеральном комплексе почвы (выветривание), однако они мало обращали на себя внимание и не давали, в большинстве случаев, поводов к каким-либо выводам и обобщениям.

Между тем, если вдуматься глубже в идею о географичности почв, то нетрудно сделать из нее несколько чрезвычайно важных логических выводов. Прежде всего понятно, что если на распределение почв в пространстве влияют элементы климата (комбинации температуры и влаги), то почвы должны изменять свои свойства не только под влиянием тех перемен в тепле и влаге, которые совершаются при изменении широты и долготы или абсолютной высоты местности, но и тех, которые зависят от небольших сравнительно колебаний рельефа, так как очевидно, что микроклимат, как выражаются в настоящее время, т. е. комбинации температуры и влаги у самой почвы и внутри ее, несомненно, меняются даже при небольших изменениях рельефа.

1) См. Treitz, P. Die Aufgaben der Agrogeologie. Foldtany kozlony. XL, 1910, 495, и Agrogcologische Beschreibung der Umgebung von Szabadka und Kelcbia. Jahres-ber. d. Kgi. ungar. Oeolog. Reichsanst. fiir 1908. Budapest, 1911. Wohltmann. Предисл. к работе: Вuber. Die galizisch-podolische Schwarzerdc, ihre Entstehung und naturliche Bcschaffenlieit.-Berlin, 1910. Wahnsсhaff c. F. Предисловие-проспект к журналу "Internationale Mitteilungen fur Bodenkunde". Вraun, G. Реферат работы: G1inka, K. Die Typen der Bodenbildung etc.-Peterm. Mitt. 1915, Mai. См. также ряд приветствий западно-европейских ученых по случаю основания Докучаевского Почвенного Комитета. Изв. Докуч. Почв. Ком., 1913, вып. 1.
2) Докучаев. Краткий исторический очерк и критический разбор важнейших из существующих почвенных классификаций. Труды Спб. Общ. Естеств., т. X, 1879, стр. 64-67. Его же - Картография русских почв. Спб. 1879.- О законности географического распределения наземно-растительных почв на территории Европейской России. С ответом на возражение А. И. Воейкова. Тр. Спб. Общ. Естеств., т. XII, вып. Л, 1880, стр. 65-83, 87-97.- Схематическая почвенная карта черноземной полосы Европейской России. Тр. Вольн.-Экон. Общ., т. 1, 1882, стр. 428-467.- Русский чернозем. Отчет Вольн.-Эконом. Обществу. Спб. 1883.
3) Вернадский. В. Страница из истории почвоведения. (Памяти В. В. Докучаева!. "Научное Слово", 1904 г. Москва.
Таким образом понятно, что из идеи о географичности почв вытекает идея об их топографичности, т. е. о тесной и закономерной связи между характером почвы и рельефом местности. Так как, далее, местные изменения элементов климата зависят не только от рельефа, но и от типа растительности (напр., лес и степь), то отсюда вытекает идея о необходимости закономерной связи между почвой и растительностью. Наконец, так как нагревание и охлаждение, равно как увлажнение и высыхание земной поверхности в известной мере зависят и от характера материнской породы (механический состав, окраска), то ясна также связь между почвой и материнской породой.

Но и климат, и рельеф, и растительность земной поверхности, как известно, не постоянны. Иногда в недавнем, а иногда и в достаточно удаленном от нас геологическом прошлом все эти факторы почвообразования могли быть существенно иными, и там, где суша существует давно, почвенный покров мог изменять свою физиономию то более или менее резко, то относительно слабо. Даже в том случае, когда почвообразователи совершенно не изменялись за большой период времени, продолжительность развития почвенного процесса должна была оказать влияние на характер почвы. Отсюда вытекают два вывода: один, говорящий о связи почвенного покрова с возрастом и геологической историей той или иной части земной поверхности, а другой - о необходимости эволюции почвенного покрова при изменении условий почвообразования.

Если из работ Докучаева мы и не усматриваем непосредственно, что большинство высказанных нами положений явились, как выводы из основной предпосылки о географичности почв, то нам все же определенно известно, какое значение придавал исследователь вопросам о рельефе, материнской породе, типе растительности и возрасте страны. Что же касается эволюции почвенного покрова при изменяющихся условиях почвообразования, то это положение, не как логический вывод, а как факт, впервые был установлен другим русским исследователем, академиком С. И. Коржинским1), подметившим те изменения в почве, которые влечет за собой заселение степных пространств лесом, и окрестившим эти изменения черноземной почвы термином деградация. В лабораторной обстановке процесс деградации черноземной почвы был изучен П. А. К остычевым2). Впоследствии были отмечены в русской литературе и другие факты эволюции почвенного покрова: изменение солонцов3) и луговых почв4) под влиянием леса, оподзоливание древних (третичных?) субтропических красноземов5), высказывались соображения о восстановлении (реградации) чернозема из под бывших лесных пространств6).

1) Коржинский, С. Предвар. отч. о почвенных и геоботанических исследованиях 1886 г. в губерниях Казанской, Самарской, Уфимской, Пермской и Вятской.-Тр. Общ. Естеств. при Казан. Унив., т. XVI, вып. 6, 1887, стр. 50.
2) Костычев, П. "Сельское хозяйство и лесоводство", 1888, №№ 4 и 5. Тр. Спб. Общ. Естеств., т. XX.
3) Попов, Т. Происхождение и развитие осиновых кустов в пределах Воронежской губ. Тр. Докуч. Почвен. Комитета, вып. 2, 1914 г.
4) Томашевский, И. Тр. Амурской экспедиции, вып. XV, под ред. К. Д. Глинки. Спб. 1912.
5) Глинка, К. О древних процессах выветривания в Приамурьи. "Почвоведение", 1911, № 3.
6) Крылов, П. Степи западной части Томской губ.- Тр. почв, ботан. экспед. Пересел. Упр. Ботанич. Исследов. 1913 г., вып. 1. Петроград, 1916. П. Н Крылов в последнее время выступил с возражениями против положений С. И. Коржинского; см. Крылов, П. К вопросу о колебании границы между лесной и степной областями. -Тр. Ботан. Музея Акад. Наук. вып. XIV, 1915 г.

Но едва ли не самым существенным выводом из положения о географичности почв является идея о том, что почва есть особое естественно-историческое тело. Мысль эта высказывалась и ранее Докучаева Фр. Аль б. Фаллу, но без каких-либо определенных доказательств, а потому и не могла укрепиться в общем сознании. В самом деле, ведь значительная часть почвенной массы - от 0,9 до 0,99 ее - принадлежит комплексу минералов, а потому понятно, что большинство исследователей склонно было видеть в почве просто горную породу, а при таких условиях трудно было обособить ее от других горных пород земной коры, а в особенности от рыхлых горных пород или, так называемых, наносов. Это на самом деле и наблюдалось даже у тех исследователей, которые пытались обособить почву в качестве естественно исторического тела sui generis. Поэтому в классификациях почв Фаллу1) и его последователей, среди которых был, между прочим, и знаменитый Рихтгофен, почва не отделялась резко от целого ряда рыхлых горных пород, получившихся механическим путем, и даже от горных пород, явившихся результатом химических осадков2). А Рихтгофен был одним из тех исследователей, которые имели представление о географичности почвенных образований, и поэтому мог бы логически связать идею о географичности с идеей о самобытности почвенного образования. Рихтгофену, по-видимому, помешало сделать такое логическое заключение то представление о региональности динамических процессов земной поверхности, которое он развил в своих работах и которое, конечно, не может быть отожествлено с представлением о географичности. Дело в том, что когда мы говорим о географичности, то разумеем при этом существование закономерной связи между современным распределением климатических элементов и современной географией почвенного покрова.

Региональность же в том виде, как ее рисовал Рихтгофен, не имеет никакой иногда связи с современными климатическими условиями. Так, области ледниковой денудации, ледникового накопления, речной денудации, абразии, области вулканических наносов существуют на земной поверхности совершенно независимо от современных климатических условий.

Обозревая распределение горных пород по поверхности земного шара, не трудно притти к заключению, что размещение гранитов, диабазов, диоритов, гнейсов и сланцев, известняков и доломитов, песчаников и осадочных глин не подчиняется какой-либо географической закономерности. Все эти породы могут встречаться безразлично в любой климатической полосе, начиная от полярной и кончая тропической, а с почвами дело обстоит не так: латерит не может образоваться в полярных широтах, а подзол и чернозем не получаются на равнинах тропического пояса. Следовательно, если латерит, подзол и чернозем, как комплексы определенных минеральных видов, и могут быть названы горными породами, то эти породы, очевидно, не то, что другие, а чем то от всех остальных пород должны отличаться. Это, конечно, достаточное основание, чтобы образовать из почв особую группу природных тел и настаивать на необходимости создания особой дисциплины для изучения этих своеобразных тел природы.

1) Fа11оu, F. A. Pedologie odcr allgemeine und bcsondere Bodenkunde. Dresden. 1862.
2) Rtсhthоfсn, F. Freiherr. Ftihrer fur Forschungreisende, 1886; China.-Bd. II, 1882.

Можно здесь отметить, что к идее о своеобразности почв, впервые прочно обоснованной Докучаевым, позже подошли геологи, совершенно не думавшие при этом о почвах. Изучая земную кору на различных ее глубинах и знакомясь с физико-химическими процессами различных частей этой толщи, геологи (Седергольм, Бекке, фан-Хайз1) пришли к заключению, что указанные процессы на различных глубинах далеко не одинаковы и ведут, в силу этого, к различным результатам. Это дало повод делить земную кору на несколько глубинных поясов, среди которых обособился поверхностный пояс или зона выветривания, где физико-химические процессы протекают существенно иначе, чем в зонах более глубоких и, следовательно, должны приводить и к существенно иным результатам, чем в поясах или зонах глубинных. А в пределах этой поверхностной зоны выветривания и помещаются целиком почвы.

Утверждение почвы, как особого естественно-исторического тела, поставило перед исследователями целый ряд совершенно определенных задач. Прежде всего, исследователь естественник получил право изучать почвы, отбрасывая ту утилитарную точку зрения, которая до того времени сопутствовала западно-европейскому почвоведу, интересовавшемуся почвой не только, и даже не столько, как естественно-историческим телом, сколько объектом, в тех или иных качествах которого заинтересован человек, возделывающий культурные растения. Эта утилитарная точка зрения много вредила правильному развитию науки2).

Обратившись к изучению почвы, как особого естественно-исторического тела, русский почвовед, начиная с Докучаева, должен был приступить к исследованию свойств этого тела, а так как проще всего и легче всего оказалось изучение внешних свойств, т. е. морфологии, то на эту морфологию и было обращено прежде всего внимание. Знакомство с последней показало, что почва имеет собственную физиономию, которая отличает ее от других рыхлых образований и земной поверхности, и океанических глубин. Физиономию почвы, рисующуюся исследователю в вертикальном разрезе, стали называть строением почвы, и изучение строения почвы сделалось с этих пор обязательным для почвоведа. Благодаря этому, русское почвоведение накопило огромное количество данных по морфологии почвенных образований, - данных, которыми почти не располагало западноевропейское и американское почвоведение. Морфологические исследования позволили русскому почвоведу точнее и определеннее разграничить в природе друг от друга почвенные образования различного характера и, таким образом, способствовали более точному уяснению как географии, так и топографии русских почв3). Морфологические исследования привели, кроме того, к заключению, что каждая почва состоит из ряда отдельных горизонтов, сменяющих друг друга в вертикальном направлении и связанных друг с другом единством происхождения (генезиса).

1) vаn Нise, Ch. R. On the metamorphismus.-Monographs of the U. S. Geolog. Survey, 47. Washington. 1904.
2) См. Яpилов, А. Педология, как самостоятельная естественно-научная дисциплина о земле. Ч. 1. Юрьев, 1904.
3) Было бы затруднительно перечислить здесь все русские работы, трактовавшие о морфологии или строении почв, так как во всех почвенно-географических очерках мы встретим эти данные. Более специально об этих вопросах трактуют следующие работы: Тупин, Г. Обзор общего характера морфологии почв и ее изменений по зонам - Журн. Оп. Агр , т. XIII, кн 3. Тумин, Г. Что такое каштановые почвы. Ежег. почвовед, и минерал. России, т. XII, вып. 3-4. Тумин, Г. Солонцы и солонцеватые почвы. Ibidem, т. XII, вып. 5 - 6. Высоцкий, Г. "Почвоведение", 1900 г., 1901 г. № 2; Высоцкий, Г. О лесорастительных условиях района Самарского Удельного Округа, ч. 1; Высоцкий, Г. "Почвоведение", 1901, № 4; 1902, ,N" 2; Высоцкий, Г. "Почвоведение", 1905, № 1. Глинка, К. Глубокопочвенные гумусовые образования и их генезис. "Почвоведение", 1916, № 1.

Это то и позволило отличать почву от всякого рыхлого наноса, механически отложенного, отдельные части которого обычно не имеют между собой никакой генетической связи, объединяющей эти части в одно химико-биологическое целое.

Отличие отдельных горизонтов одной и той же почвы и неодинаковое строение почв различных географических положений заставило русского исследователя искать причин этих внешних различий, заставило его обратиться к изучению внутренних свойств почв. Прежде всего и резче всего различие выражалось в цветовой окраске почв, а так как последняя в наших почвах вызывается, главным образом, органическими веществами, почвенным перегноем или гумусом, то исследования направлялись первоначально по пути определения количества гумуса в почвенных образованиях различных климатических зон. Эти исследования отметили определенную закономерность в количественном распределении перегноя по территории нашей страны, что позволило Докучаеву установить в пределах ее европейской части, а затем и фиксировать на карте, так называемые, изогумусовые полосы, направление которых оказалось более или менее совпадающим с направлением почвенных зон нашей страны. Термин "почвенные зоны" тогда, впрочем, еще не употреблялся; учение о почвенных зонах не только по отношению к нашей стране, но и по отношению ко всему земному шару в стройной форме было разработано учеником Докучаева, Н. М. Сибирцевым1). Сам Докучаев к вопросу о почвенных зонах обратился в конце своей научной деятельности и сделал тогда же попытку синтеза зональных явлений природы вообще, но об этом мы скажем несколько ниже.

При изучении строения отдельных почвенных образований оказалось затем, что и в пределах почвенного разреза распределение гумуса подчинено известным закономерностям и представляет неодинаковую картину в зависимости от типа почвы2).

Но, конечно, изучение количества гумуса для характеристики почвенных образований было недостаточно. Русский почвовед должен был, исходя из основных идей Докучаева, утверждать, что и качество гумуса не может быть одинаковым у различных почвенных образований. В сознании правильности такого положения и Докучаев, и Сибирцев делали попытки, при помощи своих учеников3), подходить к решению этого вопроса, но исчерпывающего ответа на него получить не могли, хотя правильность указанного выше положения и подтверждалась предпринятыми исследованиями.

1) Сибирцев. Н. Краткий обзор главнейших почвенных типов России. - Зап Ново-Александрийск. Инст. Сельск.-Хоз. и Лес. 1898. Сибирцев, Н. Почвоведение. Лекции, читанные студентам Инст. Сельск.-Хоз. и Лесов, в Ново-Александрии. Вып. II, СПБ. 1901.
2) Костычев, П. Почвы черноземной области России, ч. I, 1886. Богословский, Н. Матер, к изуч. русских почв, вып. VI, 1890; Тумии, Г. Матер. к оценке земель Смолен, губ. Вып. V. Дорогобужский у. Смоленск, 1909.
3) Козловский, С. Матер, по изуч. русских почв, вып. 8; Лесневский, С. Зап. Ново-Алекс. Инст. С.-Хоз. и Лесов, т. X, вып. 2; по тому же вопросу см. Грачев. Журн. Оп. Агрон., 1902, т. III.

И это понятно, так как изучение химического состава гумуса, в виду исключительной сложности этого органического комплекса, долгое время не давало определенных результатов даже у таких крупных западноевропейских химиков, каким был Бертло. Только в последние годы, когда были разработаны новые методы для изучения состава таких сложных веществ, как белковые, удалось -подойти к составу почвенного перегноя. Сделали это японские, и в еще большей степени, американские исследователи, но справедливость требует отметить, что некоторые вопросы о химической природе гумусовых соединений решены были и русскими учеными. Так, Г. Г. Густавсон1) предсказал существование в гумусовом комплексе оксикислот (спирто- или феноло-кислоты), А. Г. Дояренко2) доказал в нем же существование амидов и аминокислот (см. также Бертло), Трусов3) пытался подойти к вопросу о составе перегноя путем выяснения тех групп органических соединений, из которых образуется, так называемая, "гуминовая кислота" почвенного перегноя. В последнее время вопросу о гумусе посвятил свою работу А. Шмук4).

Однако, американские исследователи гумуса, которым чужды основные идеи Докучаева и русской школы, выделив из органического комплекса почвы ряд определенных химических соединений, не остановились и, вероятно, не остановятся над вопросом о том, каким географическим разностям почв присущи те или иные комплексы органических соединений, и этот вопрос ожидает русского исследователя. Уже первое прикосновение к этому вопросу5) показало, что русский почвовед найдет здесь, несомненно, подтверждение тех основных идей, на которых базируется русское почвоведение.

Но почва состоит не из одних органических комплексов. Последние хотя и играют в ней существенную роль, однако, количественное содержание их не велико. Количественно преобладают в почве соединения минеральные, а потому понятно, что русский исследователь должен был остановиться и на этом вопросе. И к этому вопросу он подошел несколько иначе, чем делал это в огромном большинстве случаев западно-европейский почвовед, так как ему вскоре же сделалось ясным, что если почва слагается из нескольких горизонтов, генетически между собою связанных, то сколько-нибудь полное представление о химической природе почвы можно получить лишь тогда, когда химическое исследование захватывает не один какой либо горизонт почвы, а все их, каждый в отдельности, в том числе и материнскую породу. Только при таких условиях можно было получить ясное представление о том, в каком направлении изменяется состав материнской породы, когда она превращается в ту или иную почву и каково это изменение в отдельных горизонтах почвы. В некоторых случаях и западно-европейские почвоведы пользовались тем же методом исследования, но делали это лишь тогда, когда разница в характере отдельных горизонтов почвы слишком резко бросалась в глаза, как, например, у подзолистых почв с ортштейном.

1) Густавсон. Двадцать лекций агроном, химии, Москва. 1888.
2) Дояренко, А. Изв. Московск. С.-Хоз. Инст. ч. 6, кн. VI, 1901.
3) Трусов. Материалы к изучению почвен. гумуса, ч. I, Петроград, 1917.
4) Шмук, А. К химии органического вещества почв. Тр. Кубан. С.-Хоз. Инст.. т. I, вып. 2, 1924.
5) Xаинский. Органические вещества почвенного гумуса. "Почвоведение", 1916, № 3-4.

Пользуясь обычными методами химического анализа (валовой анализ, кислотные вытяжки, водные вытяжки и пр.), русский почвовед изучил с химической стороны многие из своих почвенных типов и разностей и выяснил химический характер каждого из почвенных типов в отдельности (подзола, чернозема, солонца, солончака и пр.), но это его удовлетворить не могло. Указанные химические исследования не в состоянии были, конечно, ответить на вопрос, из каких минералов слагается почва и какие соединения являются характерными для почв вообще и для каждого из почвенных типов в отдельности. Базируясь на основных положениях Докучаева, он должен был сознавать, что если почва есть своеобразное природное тело, то и реакции, протекающие в почве, должны быть своеобразны и должны давать такие соединения, которые типичны только для почв, только для коры выветривания и не типичны для более глубоких поясов земной коры.

Реакции, протекающие в органической составной части почвы, в их конечных результатах, сделались ясными для почвоведа, благодаря работам микробиологов, из коих первое место, по справедливости, должно быть отведено русскому ученому С. Н. Виноградскому. Последнему мы обязаны разъяснением вопросов нитрификации, фиксации азота, окисления серы (серобактерии) и соединений железа (железобактерии). Его ученик В. Л. Омелянский дал определенные картины распада клетчатки. Благодаря этим работам и ряду других, для почвоведа стало ясно, что конечный распад органического вещества1) при помощи микроорганизмов приводит к минерализации последнего, т.-е. к образованию простых солей (угольной, серной, азотной, хлористо-водородной, фосфорной), и эти соли почвовед непосредственно усматривал на поверхности и в разрезах степных и пустынно-степных почв2). Таким образом, он мог сделать вывод, что получение простых солей есть одна из типичных особенностей почвообразования, но ему было ясно в то же время, что солеобразованием дело не ограничивается, что в процессе почвообразования должны получаться и другие соединения, не свойственные глубинным горизонтам земной коры.

Западно-европейский почвовед еще с 50-х годов XIX столетия подсказывал своему русскому коллеге, что типичными минералами почвообразования являются цеолиты или цеолитообразные соединения, и эта точка зрения довольно долго поддерживалась и русскими почвоведами, а некоторыми поддерживается и до последнего времени. Однако, изучая те работы западно-европейских исследователей, которые говорили о почвенных цеолитах, нетрудно видеть, что никаких прямых доказательств о существовании в почве цеолитообразных соединений они не дают. Да и трудно было бы ожидать образования цеолитов и им подобных веществ в той среде, где гораздо более устойчивые силикаты и алюмосиликаты, выветриваясь, теряют свои основания.

1) Условиям разложения органического вещества и вопросу о зависимости энергии распада от внешних (температура, влага) и внутренних условий (химизм среды) посвящены следующие работы: Kostytscheff P. Annales de la Science agronomique fran-caise et etrangere. 1887, т. II, fasc. 2; Тр. Спб. Общ. Естеств., т. XX; Почвы черноземной области России, ч. 1, 1886; Коссович и Третьяков. Журн. Оп. Агрон., 1902, кн. III; Крав ко в, С. Материалы к изучению процессов разложения растительных остатков в почве. СПБ. 1908; Кравков, С. Исследования в области изучения роли мертвого растительного покрова в почвообразовании. СПБ. 1911. Тюлин, А. Труды Научн. Инст. по удобр., вып. 33. Москва. 1926.
2) Вопросу о круговороте хлора и серы посвящена большая работа П. С. Коссовича: Сообщения из Бюро по землед. и почвов. Учен. Комит. Г. У. Зем. и Землед. Сообщение XII, СПБ. 1913.

В настоящее время мы могли бы в отрицании почвенных цеолитов опереться на работы Вейншенка, Пеликана, Гибша и др., которые рассматривают цеолиты, как минералы поствулканических процессов. Но, говорят защитники цеолитной теории, в почвах образуются не кристаллические цеолиты, а аморфные или, как теперь говорят, коллоидные цеолиты. Коллоиды в почвах играют действительно большую роль1), но количество коллоидально растворимых веществ, как показал К. К. Гедройц2), совершенно ничтожно, да и то значительная часть этих коллоидов принадлежит органическим веществам почвы. Можно говорить, пожалуй, о "поглотительных соединениях" в смысле Фан Баммелена3), образующихся при взаимодействии между тончайшими суспензиями почвы и почвенными растворами, но такие соединения не следовало бы называть цеолитами. Принимая существование подобных легко подвижных и постоянно меняющих свой состав комплексов в почвах, мы, однако, не исчерпываем еще всех характерных групп веществ, отличающих почву от горных пород, не относящихся к зоне выветривания.

Изучение явлений выветривания давно уже давало возможность утверждать, что сложные силикаты и алюмосиликаты материнских пород, выветриваясь, довольно легко освобождают железо и марганец, которые выделяются в продуктах выветривания в форме разнообразных гидратов. При некоторых, пока еще недостаточно выясненных условиях, происходит и освобождение глинозема, который в этом случае также выделяется в форме гидрата (в почвах тропических широт). Таким образом, намечается еще одна группа соединений, характерных для коры выветривания-гидраты окислов железа, глинозема и марганца, что и понятно, так как кислород воздуха и вода являются наиболее заметными факторами выветривания.

Точно также давно было известно, что типичным продуктом выветривания большинства алюмосиликатов является глина - каолин4), анауксит, галлуазит и пр., но далеко не все ясно представляли себе тот путь, который проходит выветривающийся алюмосиликат до получения из него каолина или какой-нибудь другой комплексной кремнеглиноземной кислоты. Большинство полагало, что полевой шпат, например, при выветривании сразу распадается на каолин и кремнекислую щелочь.

Русскому исследователю5) удалось показать на ряде примеров из группы полевых шпатов, слюд, авгитов и цеолитов, что процесс протекает существенно иначе, что любой алюмосиликат, являющийся средней солью кремнеглиноземной кислоты, раньше, чем перейти в свободную кислоту (глину), проходит целый ряд промежуточных стадий, в виде кислых солей, что, таким образом, одной из типичных реакций почвообразования является гидролиз, а типичной группой соединений коры выветривания представляется группа кислых солей, непрерывно меняющих свой состав соединений, которые позже академиком А. Е. Ферсманом6) были названы мутабильными.

1) См. напр., Гедройц, К. Действие электролитов на илистые суспензии. Из. Бюро по Земледелию и Почвов. Учен. Комит. Главн. Управл. Землеустр. и Земледелия. Сообщение XXIV. 1915.
2) Гедройц, К. Коллоидальная химия в вопросах почвоведения. Ibidem. Сообщение VII. Журн. Оп. Агрон. 1912, стр. 363.
3) Van Bemmelen. "Landwirthschaftliche Versuchstationen" Bd. XXXV. 1888, Zeitschr. fur anorgan. Chemie, Bd XXII, p. 339; Bd. XXIII, p. 321 ff.
4) Сводку о каолине, см. у Гинсбурга. Каолин и его генезис. Изв. СПБ. Политехнич. Института, т. XVII, 1912, отд. технол., естествозн. и матем.
5) Глинка, К. Исследования в области процессов выветривания. - Тр. СПБ. Общ. Естеств., т. XXXIV, вып. 5.
6) Ферсман, А. Соединения переменного состава в земной коре. - Сборн. в честь 25-летия научной деятельности В. И. Вернадского. Москва, 1914.

Простые силикаты (соли кремневых кислот) также дают предварительно ряд кислых солей и только путем очень медленных и постепенных изменений оставляют, в качестве конечного продукта, кремневую кислоту, которая, при условиях земной поверхности, выделяется в конечном итоге в форме кварца. Тот же кварц выделяется и при выветривании сложных алюмосиликатов, содержащих в боковой цепи ортосиликат. Таков, например, биотит, состав которого может быть представлен формулой:
(К,Н)2 (Al,Fe)2 Si2 О8* (Mg,Fe)2 SiO4.

Алюмосиликатное ядро этого сложного по составу минерала дает, в качестве конечного продукта, каолин, а ортосиликатное - кварц. Отсюда следует, что вторичный кварц также может быть одним из минералов выветривания. Аналогично с силикатами выветриваются, по-видимому, и титанаты, давая, в качестве конечного продукта, титановую кислоту в виде рутила. Иголки последнего неоднократно наблюдались в пластинках каолина, явившихся результатом выветривания титан-содержащих биотитов.

Мутабильные соединения получаются не только при выветривании силикатов и алюмосиликатов, но и при разложении некоторых сложных солей, каковы, например, железистые фосфаты. Так, С. П. Попов1), изучая продукты выветривания керченского паравивианита [(Fe,Mn,Ca,Mg)3(PO4)2*8H2O], выделил среди них следующие стадии постепенного окисления:
RO* Fe2O3* Р2О5*7Н2О - альфа керченит 5RO* 2Fe2O3* ЗР2О6*23Н2О - ? керченит RO* 4Fe2O3* ЗР2О5* 23Н2О - бета ксикерченит 3Fe2O3* Р2О5*17Н2О - бераунит. Из этого примера ясно, что не только продукты гидратации (вхождение в состав выветривающихся минералов водорода), но и продукты окисления (вхождение кислорода) дают ряды мутабильных соединений. Если прибавить к сказанному, что коллоидные комплексы почвы, о которых речь была выше, представляются в еще большей степени мутабильными и что к таковым же следует причислить и органические вещества почвы, то можно будет сделать заключение, что мутабильные соединения господствуют в почве.

Наряду с ними она содержит и такие конечные продукты распада, которые не способны к дальнейшим изменениям при условиях земной поверхности, как кварц, рутил и, может быть, некоторые другие соединения. В связи с положением о своеобразности почвы среди тел природы у академика В. И. Вернадского2) возникла мысль о необходимости ожидать в почвах накопления таких элементов, которые мало типичны для горных пород и должны характеризовать кору выветривания.

1) Попов, С. Тр. Геолог. Музея имени Петра Великого. Акад. Наук, т. IV, 1910, вып. 7.
2) Вернадский, В. "Почвоведение", 1910, № 3. 1913, № 2-3; Бюллетени III Всероссийского съезда почвоведов в Москве 25 окт.-5 нояб. 1921 г., № 3-4.
К числу таких элементов Вернадский относит Р, Ti, С, N, Mn, V, F, U, Th, элементы иттроцеровой группы, а также Zr и Li. В дальнейшем исследователь дал более или менее полную сводку материалов в области данного вопроса.

Возвращаясь к вопросу о связи между климатом и почвой, необходимо отметить, что влияние влаги на почву проявляется более отчетливо и наглядно, чем влияние температуры. Вода в почве, как правильно было отмечено Г. Н. Высоцким1), то же, что кровь в живых организмах, а потому понятно, что русские почвоведы всегда интересовались вопросами о водных свойствах почвы. Этим вопросам посвящен целый ряд работ, среди которых отметим исследования А. А. Измаильского2), проф. Головкинского3), Г. Близнина 4), Сперанского и Крашенинникова5), очень интересные работы А. Ф. Лебедева6), Г. Ф. Морозова7), Г. Н. Высоцкого8). Е. И. Оппокова9), Г. Любославского10), Ф. И. Зибольда11), П. С. Коссовича12), П. В. Отоцкого13), Н. А. К ачинского14).

Как известно, западно-европейскими исследователями установлены были две точки зрения в вопросе о происхождении почвенной и грунтовой воды: одна из них считала грунтовую воду связанной с атмосферными осадками, другая признавала ее продуктом конденсации в почве водяных паров. Последняя теория вызвала в Зап. Европе ряд весьма существенных возражений и в конце-концов оказалась совсем похороненной. Ее воскресили русские исследователи, правда, не в той исключительной форме, в какой она принималась Фольгером него последователями, но зато они подвели под эту теорию гораздо более прочный базис (Отоцкий, Лебедев). Г. Ф. Морозов и, особенно, Г. Н. Высоцкий посвятили свои работы вопросам о соотношении между влажностью почвы и характером заселяющей ее растительности, при чем этими работами впервые было точно установлено отрицательное влияние лесных насаждений на влажность глубоких горизонтов почвы.

1) Высоцкий, Г. "Почвоведение", 1906, № 1-4.
2) Измаильский, А. Влажность почвы и грунтовая вода. Полтава, 1894.
3) Головкинский, Н. Наблюдения над осадками в почве. Симферополь, 1896; Зап. Симфероп. Отд. Росс. Общ. Садоводства, 1905, июнь-июль. Вып. LIII.
4) Близнин, Г. Тр. Вольн. Экон. Общ. 1890, № 3; Метеорологич. Вестн., 1892, № 7; Труды Метеоролог. Сети юго-зап. России. Одесса, 1896.
5) Сперанский и Крашенинников. Журн. Оп. Агрон., 1907, кн. 3.
6) Лебедев, А. Роль парообразной воды в режиме почвенных и грунтовых вод. Тр. по С-Хоз. Метеорол., вып. XII, 1913. Передвижение воды в почвах и грунтах. Ростов н/Д, It 19.
7) Морозов. Г. "Почвоведение", 1899, № 3; 1900, № 2; 1901, №№ 1 и 3: Тр. Оп. Леснич. 1900 и 1901.
8) Высоцкий, Г. "Почвоведение", 1899, №3; 1901, .1902, 1904 гг.; Труды III съезда деятелей по опытному делу, 1905; О взаимных соотношениях между лесной растительностью и влагой, ч I, 1904; Тр. Опыт. Леснич.-Мариульское леснич., 1901.
9) Оппоков, Е. "Почвоведение", 1900, № 4; 1901, стр. 325-348; 1905. стр. 119-141; Лес и воды. Сельско-Хозяйств. Энциклопедия Девриена, т. V.
10) Любославский, Г. Изв. Лесн. Инст., вып. XIX. 1909.
11) Зибольд, Ф. "Почвоведение", 1904, № 4.
12) Коссович, П. Журн. Опытн. Агрон., 1904, кн. 5.
13) Отоцкий, П. Гидрологический Вестник, 1915, № 1; "Почвоведение", 1915, № 3; 1916, № 3-4. I. Грунтовые воды, их происхождение, жизнь и распределение. II. Грунтовые воды и леса преимущественно на равнинах средних широт. Тр. Опытн. Леснич., 1905.
14) Качинский, Н. О влажности почвы и методах ее изучения. Изд. 2. Москва, 1924.

Многочисленные исследования над влиянием леса на глубину залегания уровня грунтовых вод были произведены П. В. Отоцким, частью путем экскурсионных наблюдений в различных областях нашей страны, частью путем организации постоянных наблюдений за колебанием уровня грунтовых вод в лесу и на безлесных площадях. Исследования эти привели автора к заключению, что в лесах равнин уровень грунтовой воды всегда лежит ниже, чем на соседних безлесных участках, имеющих то же геологическое строение. Эти результаты, встреченные вначале недоверчиво, получили, однако, с течением времени общее признание в Зап. Европе; лесные станции в Германии, Австрии и Швейцарии выработали проект программы для изучения влияния леса на режим грунтовых вод, а во Франции проф. Henry1) были произведены наблюдения, подтвердившие выводы Отоцкого. Позже эти выводы были подтверждены Пирсоном2) для окрестностей Godra в Индии (Distrikt Panch Mahals), и таким образом установленное Отоцким для лесов равнинных мест умеренного пояса положение удалось распространить и на тропические широты.

Вода, соприкасаясь с почвой, отнимает от нее некоторые элементы как органического, так и минерального характера и растворяет находящиеся в ней соли. Таким путем возникают почвенные растворы. Изучением почвенных растворов занимались и западно-европейские, и американские ученые, но только у русских исследователей этого вопроса возникла мысль о том, что эти растворы не могут быть одинаковы у почв различных климатических зон, а отсюда возникла попытка выяснить, чем отличаются почвенные растворы подзола от таковых же чернозема, каштановых суглинков, солонца и т. д. и нельзя ли использовать данные о почвенных растворах для характеристики отдельных типов почвообразования3).

Когда в Зап. Европе начала развиваться коллоидная химия и возникли попытки ввести учение о коллоидах в почвоведение, русские исследователи приняли участие в разработке и этих вопросов, и здесь, они заняли ту позицию, которую должны были занять последователи идей Докучаева. В целом ряде работ К. К. Гедройца4), посвященных почвенным коллоидам, мы встречаемся с попытками объяснить, исходя из свойств коллоидов, генезис и некоторые химические свойства почвенных типов, каковы подзолы, латериты и особенно солонцы.

Необходимо, наконец, отметить, что и на построении почвенных классификаций у русских почвоведов отразились те же основные идеи, которые руководили их работой в различных областях почвоведения. В противоположность большинству западноевропейских почвоведов, русские исследователи единицами классификации считали почвенные типы, а не почвенные массы, понимая под типом всю совокупность как внешних, так и внутренних признаков той или иной почвы.

1) Henry (Анри). Леса равнин и грунтовые, воды. "Почвоведение" 1903, № 1.
2) Pearson, R. S. The Indian Forester, 1907, 57.
3) Гедройц, К. К вопросу об изменяемости концентрации почвенного раствора и содержания в почве легко растворимых соединений в зависимости от внешних условий. Журн. Оп. Агр.. т. VII, кн. 5, 1906. Захаров, С. Журн. Оп. Агрон., 1906, 1909, кн. 1.
4) Гедройц, К. Журн. Оп. Агрон. 1908, кн. 2. Его же. Журн. Оп. Агрон., 1812, стр. 362. - Журн. Оп. Агрон., 1914, стр. 191, - Из Бюро по Землед. и Почвов. Учен. Ком. Главн. Упр. Земл. и Землед. Сообщение XXIV, 1915. - Журн. Оп. Агрон.; Журн. Оп. Агрон., 1918. Учение о поглотительной способности. Петроград - 1922; Носовская с.-х. опыт, ст., отд. агрохимический, вып. 38. Ленинград, 1926; см. также Глинка, К. Дисперсные системы в почве. - Ленинград, 1924.

Так как эти признаки являются, как ясно из всего предыдущего, результатом определенных сочетаний внешних условий, от которых зависело развитие того или другого типа, то понятно, что каждый почвенный тип в представлении русского почвоведа оказывался не только естественно-историческим телом с рядом одному ему свойственных признаков, но и физико-географическим объектом, занимающим определенное положение в пространстве. Таким образом, говоря, например, о черноземе, русский исследователь видел перед собой не только природное тело с определенными свойствами, но и его географическое положение и окружающую его обстановку (климат, растительность, животный мир). Поэтому все русские почвенные классификации1) являются не только генетическими, как их обычно называли, но и географическими. Из приведенного краткого обзора достаточно ясно, какую роль в истории русского почвоведения сыграли основные идеи Докучаева. Но наш обзор был бы не закончен, если бы мы не затронули несколько подробнее чисто географических вопросов русского почвоведения и не подчеркнули бы того влияния, какое оказало почвоведение в соседних областях естествознания в нашей стране.

Выше кратко было указано, что учение о почвенных зонах впервые было разработано Сибирцевым. Многие почвы, писал этот исследователь, "представляют, в общем, зональное или полосчатое распределение на поверхности материков, отвечающее физико-географическим территориальным зонам этих последних. В схеме наиболее экваториальное положение занимают латеритные почвы, соответствующие прерывистой, изрезанной морями полосе материковых тропических областей. За ними к северу, а отчасти и к югу, в области континентальных плоскогорий и замкнутых или полузамкнутых равнин, располагаются лессовые и пустынно-степные почвы, затем следуют, по открытым травяным равнинам, почвы черноземной группы, преемственно сменяющиеся лесными подзолистыми и, наконец, тундровыми".

"Наиболее типичными материками являются в этом отношении материки европейско-азиатский и, отчасти, северо-американский. Само собой разумеется, что полосчатость или зональность почв должна быть понимаема только, как общая грубая схема. В действительности ни один почвенный тип не облекает материковой поверхности в виде сплошного пояса: все они залегают прерывистыми лентами, то расплываясь на огромную ширину, то суживаясь, то перемешиваясь между собой в пограничных областях, то, наконец, забрасываясь островками довольно далеко от главных зон. Полнота и строгая последовательность почвенных типов нарушается вмешательством различных местных орогидрографических и геологических особенностей, препятствующих развитию известных почв или отодвигающих их в сторону".

1) Докучаев, В. Труды СПБ. Общ. Естеств., т. X. Его же. Матер, к оценке зем. Нижегор. губ. Вып. I, 1886. Его же. К вопросу о переоценке земель Европ. и Азиат. России с классификацией почв. Москва, 1898. Сибирцев. Зап. Ново-Александр. Института, т. II, 1898. Его же. Почвоведение. Лекции, 2-е изд., 1909. Глинка, К. Почвоведение, 2-е изд., Петроград, 1915. Его же. Лекции по почвоведению, читанные на третьих дополнительных курсах. для лесничих. Коссович, П. Журн. Оп. Агрон., 1910, кн. 5.

В дальнейшем, при изучении почвенных зон европейской и азиатской частей нашей страны, оказалось, что наши почвенные зоны на значительных протяжениях могут быть разбиты на подзоны, вытянутые в том же направлении, как и зоны1), а наряду с этим выяснилась необходимость установить, кроме почвенных зон, и почвенные провинции. Примером такой провинции может служить область развития предкавказского и приазовского чернозема, представляющая как бы особый остров, в своей восточной части совершенно отрезанный от европейско-азиатской зоны чернозема, с почвами, достаточно своеобразными по своей морфологии 2).

Попутно с изучением почвенных зон удалось установить некоторые закономерности в размещении по элементам рельефа почв соседних зон, наблюдаемые при переходе одной зоны в другую 3). Русский почвовед не ограничился, однако, установлением зон, подзон и провинций. Считаясь с меняющимися условиями рельефа в пределах каждой зоны, он должен был внимательно отнестись и к топографии почв внутри зон, при чем оказалось, что заметные изменения в характере почвы вызывают не только сравнительно крупные, заметные глазу колебания рельефа (макрорельеф), но и мелкие, почти не подмечаемые глазом, изменения рельефных черт (микрорельеф).

Впервые связь между микрорельефом и почвенным покровом наглядно выступила при изучении пустынно-степных пространств, где и возникло прежде всего представление о почвенных комплексах4), т. е. о закономерном сочетании элементов необычайно пестрого почвенного покрова с элементами микрорельефа 5). Позднее, при изучении почв Сибири, организованном по инициативе бывш. Переселенческого Управления, удалось показать, что отдельные почвенные зоны и подзоны характеризуются своеобразными комплексами, что дает возможность по отдельным элементам почвенного покрова устанавливать принадлежность той или другой территории к определенной почвенной зоне6).

1) Тумин, Г. Обзор общего характера морфологии почв и ее изменение по зонам. Журн On. Агр., т. XIII, кн. 3. Глинка, К. Панков, А. и Маляревский, И. Почвы Воронежской губ.- предв. отч., СПБ, 1913. Драницы н, "Почвоведение", 1913, № 3. Шульга, Труды почв.-ботан. экспед. Почв, исследов. 1909 г., выи. 7. СПБ. 1913 под ред. К. Д. Глинки; см. в тех же изданиях работы Хаинского. Емельянов. Предв. отч. об организ. и исполн. работ по исслед. почв Азиат. России в 1914 г.
2) Прасолов, А. О черноземе приазовских степей. "Почвоведение", 1916, № 1; Витынь, Я. Почвы района табачных плантаций в Кубанской обл. и на черноморском побер. Кавказа. СПБ. 1914; Яковлев, С. Почвы и грунты по линии Армавир-Туапсин. жел. дор Сообщ. XVI из Бюро по земл. и почвов. СПБ. 1914; Имшенецкий. "Русский почвовед". № 1-4, 1916 г.
3) Тумин, Г. Зоны грунтов и почв и смена их по рельефам. "Сельско-Хоз. и Лесов". 1918 г.
4) Богдан Отч. Валуйской с.-хоз. оп. станц. Новоузен. уезда Самарской губ., год 1-11. СПБ. 1900; Неуструев, С. и Бессонов, А. "Почвоведение", 1902, № 3; Димо и Келлер. В области полупустыни. Саратов, 1917. Много данных в Труд. почв.-ботан. экспедиций. - Почв. исследования под ред. К. Д. Глинки (работы Тумина, Абутькова, Стасевича, Хаинского и др.)
5) О почвенных комплексах других зон см. Захаров, С. К вопросу о значении макро-и микрорельефа в подзолистой области. "Почвоведение", 1910, № 4; 1911, № Г; Тумин, Г. Комплексность мощного чернозема. "Почвоведение", 1914, № 1-2.
6) Xаинский, А. Почвы южной части Семипалатинского у. - Тр. почв.-ботан экспед. - Почв, исслед. 1919 г., вып. 1. Петроград, 1916. Емельянов, Н. Предвар. отч. об организ. и исполн. раб. по исследован, почв Азиатск. России в 1914 г.

Параллельно с изучением горизонтальных почвенных зон развивалось и учение о вертикальных зонах, т. е. о тех закономерных изменениях почвенного покрова, которые наблюдаются при постепенном поднятии с равнин на вершины горных хребтов. Уже при исследованиях А. Н. Краснова1), произведенных в горах Тянь-Шаня, были отмечены явления вертикальной зональности местных почв. В 1898 г. Докучаев отметил 2), что существование в природе вертикальных почвенных зон для него было "настолько верным, что (он) уже много лет назад, имея в руках всего один - два факта, не затруднился высказать мысль о зонально-вертикальном распределении почв вокруг всего древнего арало-каспийского бассейна..." Фактическое изучение вертикальных зон на Кавказе было начато Докучаевым, а более детальное их исследование произведено С. А. Захаровым3). Почвенные экспедиции б. Переселенческого Управления более или менее обстоятельно изучили явления вертикальной зональности на Алтае, в горных системах Туркестана и Восточной Сибири, особенно Забайкалье4), и выяснили те закономерные изменения, которые испытывают горизонтальные почвенные зоны Казакстана, приближаясь к Алтайской горной стране.

Изучая географию почв, русский почвовед всегда ясно представлял себе, как тесно спаяны явления почвенной географии с явлениями ботанической географии и даже с явлениями зоогеографии и предугадывал тот величавый синтез естествознания, который в последнее время начинает выливаться в учение о географических ландшафтах.

Еще в 1898 г. Докучаев5) писал, что "лучшую и высшую прелесть естествознания", "ядро истинной натурфилософии" составляет та "генетическая, вековечная и всегда закономерная связь, какая существует между растительным, животным и минеральным царствами, с одной стороны, человеком, его бытом и даже духовным миром - с другой".

Такие связи, правда, отмечались еще в 1804 г. Александром фон Гумбольдтом6), но последний совершенно исключал из цепи закономерно-связанных объектов и явлений минеральную оболочку земного шара, его эпидерму, которая, как он полагал, не обладает свойством, подобно живым организмам, закономерно размещаться в пространстве.

"Нам кажется", писал Докучаев в цитированной выше работе, что - "ядром учения о соотношениях между живой и мертвой природой, между человеком и остальным как органическим, так и минеральным миром, должно быть поставлено и признано современное почвоведение, понимаемое в нашем русском смысле этого слова".

1) Краснов, А. Тр. СПБ. Общ. Естеств., т. XVIII, 1887. стр. 52-55; Тр. Русск. Геогр. Общ. 1888. т. XIX.
2) Докучаев, В. К учению о зонах природы. Горизонтальные и вертикальные почвенные зоны. СПБ. 1899; перепечатано из газеты "Кавказ" (№№ 253 и 256) 1893 г. с самыми незначительными добавлениями.
3) Захаров, С. О почвенных областях и зонах Кавказа. Сборник в честь 70-летия Д. Н. Анучина. Москва, 1913. Его-же. К характеристике почв горных стран. Ч. I. Изв. Конст. Межев. Инстит. в. IV, 1913. Его-же. К характеристике высокогорных почв Кавказа. Ibid., вып. V, 1914.
4) Работы С. С. Неуструева, Л. И. Прасолова, А. И. Бессонова, Г. М. Тумина, Р. И. Аболина и др.
5) Докучаев, 1. с.
6) Humbо1dt, A. von. Ansichten der Natur, 1804.

"И действительно, трудами наших ученых доказано, что почвы и грунты есть зеркало, яркое и вполне правдивое отражение, так сказать, непосредственный результат совокупного, весьма тесного, векового взаимодействия между воздухом, землей (первоначальные, еще неизмененные процессами почвообразования, материнские породы, иначе подпочв ы), с одной стороны, растительными и животными организмами и возрастом страны, - с другой, этими отвечными и поныне действующими почвообразователями".

Отмечая затем отдельные почвенные зоны, Докучаев дает для каждой зоны краткую характеристику не только ее почв, но и климата, растительности, животного мира и бытовых особенностей человека. То же он повторяет в более широком масштабе в виде классификационной таблицы, приложенной к другой работе 1).

Эти идеи Докучаева не могли не оказать самого сильного влияния на русские работы в соприкасающихся областях естествознания: ботанической географии, фитосоциологии, лесоводства, частью зоогеографии и географии вообще. И действительно, в работах Г. И. Танфильева, А. Н. Краснова, А. Я. Гордягина, П. Н. Крылова, Б. А. Келлера, В. Н. Сукачева и его учеников, Г. Н. Высоцкого, Г. Ф. Морозова, В. А. Дубянского и целого ряда других русских ботаников и лесоводов мы можем проследить влияние этих идей. Современный русский фитосоциолог все больше и больше присматривается к географии и топографии почв и все чаще устанавливает связи между почвенным и растительным покровами.

"Богатый, собранный лесоводами, материал, которому нет равного по отношению других типов растительности, дал возможность создать Г. Ф. Морозову2) совершенно самостоятельно открытое учение о лесе, как "социальном организме". С этого момента идея фитосоциологии стала на твердую почву, и есть полное основание думать, что ее развитие в дальнейшем вполне обеспечено" 3). Если же мы ознакомимся с работами Г. Ф. Морозова и его учеников, то увидим, какое важное значение отводится в этих работах вопросам почвоведения и как тесно спаивается здесь учение о почвах с учением о лесе. "В моей жизни", говорит сам Морозов4), это учение (Докучаева) сыграло решающую роль и внесло в мою деятельность такую радость, такой свет и дало такое нравственное удовлетворение, что я и не представляю себе свою жизнь без основ докучаевской школы в воззрениях ее на природу. Природа сомкнулась для меня в единое целое, которое познать можно, только стоя на исследовании тех фактов, взаимодействие которых и дает этот великий синтез окружающей нас природы. Правда, дело касается преимущественно почвы, но мне кажется, что и нет в природе никакого другого тела или явления, которое бы в данное время так конкретно показывало значение географического синтеза".

В меньшей мере русское почвоведение оказало влияние на зоогеографические работы, но и здесь мы должны отметить ряд исследований, которые стоят в тесной связи с изучением почвы.

1) Докучаев, В. К вопросу о переоценке земель Европейской и Азиатской России с классификацией почв.-Сельско-хозяйственный журнал Москов. Общ. Сельск. Хоз. Москва, 1898.
2) Морозов, Г. Учение о лесе. I. Введение, СПБ. 1912.
3) Сукачев, В. Страница для будущей истории фитосоциологии. Лесной журнал, 1915 г.
4) Морозов, Г. Письмо по поводу избрания в почетные члены Почвенного Комитета при Моск. Общ. Сельск. Хоз. "Русский почвовед", 1916, № 1-4, стран. 1.

Такова работа А. А. Силантьева1), посвященная изучению жизни степных грызунов, а также и других животных степного района, работы A. Я. Гордягина2), Т. П. Гордеева и Н. А. Димо3), В. А. Бальц4) о муравьях, исследования Г. Н. Высоцкого 5) о дождевых червях и насекомых черноземной почвы, работа Н. А. Димо6) о термитах Туркестана. Во всех этих исследованиях намечается определенная связь между жизнедеятельностью животных и морфологией почвы, ее рельефом 7) и даже химическими свойствами, а иногда привлекается к участию и растительный мир (распределение корневой системы растений по ходам почвенных животных).

В последнее время, как известно, география начинает признавать объектом своего изучения ландшафты, т. е. закономерные комбинации различных явлений природы8). У русского географа основой этих ландшафтов, несомненно, будет почва.

По словам Л. С. Берга9), "конечную цель" географии "составляет изучение и описание ландшафтов как природных, так и культурных". "Природными ландшафтами мы называем такие, в создании которых человек не принимал участия, в отличие от культурных, в которых человек и произведение его культуры играют важную роль". "Природный ландшафт есть область, в которой характер рельефа, климата, растительного и почвенного покрова сливается в единое целое, типически повторяющееся на протяжении известной зоны земли. Изучение причин, какие приводят к тому, что рельеф, климат, растительность и почвенный покров дают определенный, если можно так выразиться, ландшафтный организм, исследование взаимодействий, какие оказывают различные, слагающие природный ландшафт, факторы друг от друга - вот задача научной географии. Все вышесказанное приложимо и к культурным ландшафтам".

Тот же автор сделал в 1913 г. попытку дать карту ландшафтных зон России, положив в основу этой карты, между прочим, и данные почвенных экспедиций бывш. Переселенческого Управления в Сибири 10).

1) Земятченский, П., Силантьев, А. и Траншель, В. Пады, имение B. Л. Нарышкина, под ред. В. В. Докучаева. СПБ. 1894.
2) Гордягин, А. Проток. Казан. Общ. Естеств., 1891-92, № 128.
3) Димо, Н. и Гордеев, Т. Труды Саратовск. Общ. Естеств., т. IV, вып. 2.
4) Бальц, Вера. Несколько наблюдений над муравьями в Амурской области. "Русское Энтомолог. Обозрение", XV, 1915, № 3.
5) Высоцкий, Г. "Почвоведение", 1899. № 2; Труды Эксп. Лесн. И-та, 1898, Природа и культура растений на Великоанадольском участке.
6) Димо, Н. Роль и значение термитов в жизни почв и грунтов Туркестана. "Русский почвовед", 1916, № 7-10.
7) См. Вернадский, В. Труды Почвен. Комиссии при I Отдел. Вольн. Эконом. Общ., вып. 1, доклады, стр. 28-29.
8) Hettner, A. Das Wesen and die Methoden der Geographie. - Gcogr. Zeitschr. XI, 1905. Ярилов, А. Педология, как самостоятельная научная дисциплина о земле, т. I., Юрьев, 1905.
9) Берг, Л. Предмет и задачи географии. - Доложено в заседании постоянной Биогеографической Комиссии Р. Г. О. 11 октября 1913 года. - Изд. Р. Г. О., т. LI, Вып. IX. Петроград 1915.
10) Берг, Л. Опыт разделения Сибири и Туркестана на ландшафтные и морфологические области. Сборник в честь 70-летия Д. Н. Анучина. Москва, 1913.
"Для географа важность понимания почвенного покрова страны трудно переоценить. Почва самый чуткий показатель малейших модификаций рельефа, степени увлажнения, прогревания и т. п.", пишет другой русский географ 1), "она в первую очередь определяет состав и границы растительного покрова местности, является одной из определяющих причин направления и размаха деятельности человека (на очень многих стадиях культуры)".

В 1914 г. Р. И. Аболин2), вместо "ландшафта", предложил другой термин - "эпигенема", который, после замечания И. К. Пачосского был переделан в "эпигему". В предисловии к своей новой работе3), Аболин, между прочим, пишет: "...Мы видим, как сложно в природе переплетаются и как тесно связаны между собой все процессы химического и механического выветривания, явления денудации, явления жизни и распределения растительности и процессы почвообразовательные. Связь между ними настолько тесная и непосредственная, что часто представляется затруднительным говорить о них отдельно. Скорее все эти явления приходится рассматривать, как один чрезвычайно сложный, многообразный и разносторонний эктодинамоморфный процесс, являющийся выражением сложной жизни и постепенных изменений земной поверхности под влиянием внешних, эктогенных сил. Совокупность этих процессов протекает в поверхностных горизонтах земной коры и в непосредственно к этой коре прилегающих слоях атмосферы. Слои эти составляют живую, постоянно изменяющуюся поверхностную сферу или эписферу взаимно переплетающихся и взаимно обусловливаемых эктодинамоморфных процессов. Внешние выражения совокупности всех этих процессов - рельеф, грунт, растительность, почвы составляют современную эктодинамоморфную поверхность суши или эпигену, в многообразных своих изменениях простирающуюся от экватора до полюсов". В приведенной заметке, в сущности, заключается та же идея, которая была выражена Докучаевым еще в 1898 году в статье: "К учению о зонах природы". К тому, что писал в этой статье Докучаев о "ядре истинной натурфилософии" можно было бы теперь только прибавить, что это "ядро" и является настоящим объектом географии.

Едва ли можно сомневаться в том, что в будущем и русские микробиологи должны будут связать свою задачу с учением о почве, что и для них возникнет вопрос, если не о географии микроорганизмов, которые в большей степени космополитичны, чем какие бы то ни было другие живые организмы4), то о географии и топографии микробиологических процессов, их энергии, преобладании одних над другими, подавлении некоторых процессов в зависимости от условий среды. Некоторые факты в этом направлении уже имеются, но для сколько-нибудь широких обобщений в этой области материала еще очень и очень мало.

1) Борзов, А. Почвоведение и география. "Русский почвовед", 1914, № 1.
2) Аболин, Р. Опыт эпигенологической классификации болот. "Болотоведение". 1914.
3) Аболин, Р. Лено-Вилийская равнина Якутской области (опыт эпигенологической монографии). - Труды почв.-ботанич. экспедиций по исследов. колоннзац. районы Азиат. России.-Почв, исследования. 1912 г., вып. 2. Петроград, 1917 (не вышло в свет).
4) Омелянский, В. Основы микробиологии, 2-е изд. СПБ. 1913.

Русское почвоведение, наконец, всегда близко стояло к геологии и делало даже попытки помочь последней в реставрации физико-географических условий минувших геологических периодов. И на самом деле, если современные почвы соответствуют определенным климатическим условиям, то такое же положение было и во все геологические периоды, а потому изучение ископаемых и древних почв 1) способно осветить обстановку тех геологических периодов, среди отложений которых почвы были найдены, и этим путем помочь воскрешению географических ландшафтов отдаленного прошлого. В этой области, думается, почвоведение еще способно дать очень много, и мы верим, что при помощи методов почвоведения еще оживут древние материковые образования, которые до сих пор изучались, в общем, значительно слабее, чем образования морей и океанов.

Есть и еще одна область, в которой предстоит большая работа будущих поколений русских почвоведов. До сих пор почвоведы изучали по большей части стационарное состояние почвы и поступали, по-видимому. правильно, так как раньше всего необходимо было выяснить, какие типы и разности почв существуют на русской территории и как они размещаются в пространстве. Теперь в этом отношении русское почвоведение обладает огромным материалом. Обследованы громадные площади, и не только в европейской, но и в азиатской части СССР, составлены не только схематические почвенные карты всей русской территории, но имеется целый ряд довольно детальных почвенных карт больших площадей. Без преувеличения можно сказать, что СССР в этом отношении располагает таким материалом, равного которому не имеет ни одно из государств мира. Правда, эта работа далеко еще не закончена, еще много дела нашему исследователю и в этой области, но он уже чувствует, что одним изучением статики почв ему нельзя ограничиться, что необходимо будет войти и в область динамики, в область жизни почв2). Почва, как мы уже знаем, тесно связана с климатом, а явления климата периодичны. Следовательно, периодичны должны быть и явления жизни почв, и эту периодичность необходимо изучать, так как этим путем ближе удастся подойти к условиям генезиса почв и получить более полное представление о химико-биологических процессах в почвах.

В этой работе почвовед ближе всего подойдет к работе агронома, одной из задач которого является установление закономерных связей между свойствами почвы и жизнью культурного растения при соответственных воздействиях со стороны человека. Это воздействие будет вполне рационально только тогда, когда агроном ясно будет представлять себе, в каком направлении он, вмешиваясь в жизнь естественной почвы, видоизменяет эту жизнь. Осмыслить все процессы, протекающие в культурной почве, можно будет только тогда, когда будут известны до конца процессы естественной почвы. Обработка почвы и всякая ее мелиорация до известной степени аналогичны воспитанию или лечению. И в том и другом случаях необходимо считаться, прежде всего, с индивидуальностью субъекта, подвергающегося воздействию.

1) Глинка, К. Задачи исторического почвоведения. Зап. Ново-Алекс. Инст. 1899. О древних процессах выветривания в Приамурье "Почвоведение", 1911, № 3. Каолиновые глины Воронежской губ. Воронеж. 1919.
2) В этой области следует отметить, прежде всего, работы А. Г. Дояренко и его школы, а затем В. В. Геммерлинга, С. П. Кравкова и Е. А. Домрачевой; исследования в этом направлении по отдельным вопросам ведутся СИ. Тюремновым (Краснодара, И. К. Негодное ым (Туркестан), М. А. Винокуровым (Омск). А. И. Лебедянцевым (Шатиловская оп. ст.), В. П. Иллювиевым и сотрудн. (Энгельгардт. оп. станции), Кузьминым (Сарат. обл. оп. ст.) и др.


В оглавление Следующая